Третья симфония Скрябина

Всего лишь два года отделяют Вторую симфонию Скрябина от Третьей. Однако между этими двумя произведениями лежит «дистанция огромного размера»: «Божественная поэма» (Третья симфония) занимает центральное место в творчестве Скрябина, она завершает длительную эволюцию, наиболее ярко выражает особенности скрябинского стиля, выкристаллизовывающегося в течение многих лет. Тем более важно проследить в ней связи с творчеством Чайковского.

Они, прежде всего, — в самом формальном замысле. Известно, что «Божественная поэма» начинается проведением грандиозной «темы самоутверждения» (пользуясь скрябинской терминологией). Эта тема неожиданно вклинивается в музыкальную ткань, властно изменяя течение музыкальных мыслей, она и завершает симфонию. Это необычайно напоминает Четвертую симфонию Чайковского. И там исключительное музыкально-драматургическое значение приобретает грозная тема фатума, излагаемая валторнами и фаготами и — так же часто, как у Скрябина, — неожиданно врывающимися в симфоническое повествование. Характер и содержание этих тем у Скрябина и Чайковского различны. У одного— это воплощение творческого, созидательного начала, у другого — грозного фатума, враждебного всему живому. Поэтому и появление этих тем вызывает драматические коллизии различного характера. Но самый принцип внедрения в симфоническое действие ведущего лейтмотива несомненно тот же.

Музыкальный язык «Божественной поэмы» настолько самостоятелен, что в нем, казалось бы, трудно установить общность с Чайковским. И все же здесь много общего — в частности, с языком Четвертой симфонии. В качестве примера можно привести хотя бы следующие такты партитуры «Божественной поэмы».

При ближайшем рассмотрении они оказываются родственными главной теме Allegro Четвертой симфонии. В частности, аналогично симметричное расположение сходных интонаций.

Еще интереснее сравнить коду первой части «Божественной поэмы» с аналогичным эпизодом Четвертой симфонии Чайковского. Эти эпизоды близки по характеру музыки и по своему драматургическому смыслу. В обоих случаях это кульминационная точка развития мятежного, протестующего начала (главные темы одной и другой симфонии). Это неудержимый натиск, яростный вихрь, врывающийся со страшной, неукротимой и подавляющей силой.

У Чайковского и Скрябина заключительные эпизоды начинаются сходно: резкой сменой движения, принимающего все более стремительный характер (в одном случае—molto piu mosso, в другом — precipite). Сходна и интонационная основа мотивов, и ритмнко-мелодическое родство отдельных элементов:

Примечательно и совпадение мелодических кульминаций. Сходство так велико, что возникает мысль о непосредственном влиянии на Скрябина соответствующего эпизода симфонии Чайковского. Добавим, что сходно и формально-конструктивное значение обоих — это высшая точка развития коды (у Чайковского развитие более концентрировано, у Скрябина несравненно многословнее).